Сейчас Надежда живет в деревне Малиновка в 40 километрах от Томска. В Малиновке в начале нулевых создали старообрядческую общину и в 2007 году построили храм.

Прежде чем ехать к старообрядцам, мы созвонились с руководителем общины и настоятелем храма отцом Валентином и получили от него «добро». Просто так к старообрядцам не попадешь. Но когда приехали и зашли внутрь храма, прихожане удивились, запретили нам фотографировать и не пустили дальше пары метров от входа.

Шла служба, мы от двери наблюдали за прихожанами. Все они одеты в традиционную старинную русскую одежду — женщины в сарафанах и платках, мужчины в кафтанах, косоворотках и с поясами, на которых выткана молитва.

После службы к нам подошел дедушка, представился Антоном Андреевичем Ермолаевым, спросил, кто такие и зачем приехали. Оказалось, он (бывший подводник) основатель общины и начинал строить церковь.

— Когда я приехал в Томск, начал искать церковь, в которую буду ходить, — рассказывает Антон Ермолаев. — Был у пятидесятников, в Троицкую церковь ходил, но меня все это не устраивало. А потом переехал в Малиновку, пообщался с местными ребятами, они приняли крещение, и мы начали строить храм.

На момент открытия церкви община состояла всего из четырех семей, сейчас прихожан уже около сотни. Приехали в Малиновку с разных мест. Большая часть — женщины и дети. У старообрядцев принято иметь много детей, обычно в семье по семь-девять ребятишек.

Малиновская церковь, как и томская, белокриницкого согласия. Белокриницкие — в честь австрийского села Белые Криницы, куда из-за гонений в середине XIX века старообрядцы перенесли свой духовный центр, оттуда и название религиозного течения в старообрядчестве.

Пока мы беседовали с Антоном Ермолаевым, к нам подошел настоятель церкви отец Валентин и пригласил внутрь. В храме за столом сидели дети, оказалось, у двух мальчиков сегодня день ангела. Отец Валентин пояснил: старообрядцы отмечают именно день ангела, а не день рождения.

Из-за детского праздника Надежда Кирьянова, ради которой мы приехали, и ушла со службы чуть раньше, чтобы приготовить детям морс.

— Все прихожане, включая детей, одеты в традиционную русскую одежду, вы ее покупаете или сами шьете? — спрашиваем у отца Валентина.

— В основном, это умельцы делают, иногда каждая семья под себя шьет. Если сарафан, то он должен быть свободным, спокойных цветов. Пояса тоже сами шьем, но чтобы молитвы вышивать, нужен навык или специальные ткацкие станочки.

— Часто к вам приезжают старообрядцы из других стран?

— Не часто, но, бывает, проездом посещают. Заезжали из Австралии, из Америки. Они в Томск приезжали, а Малиновка не так далеко, поэтому и к нам заглядывали. Надежда вот к нам переехала из Румынии, влилась в общину быстро.

Пока мы беседовали с отцом Валентином, в храм вошла женщина. Надежда принесла детям морс. Пригласила нас к себе в дом. Обычно старообрядцы настороженно относятся к «чужим» и редко пускают в дом, а если и пускают, то дают отдельный стул и посуду. Удивившись приглашению, идем к дому, на входе замечаем рукописную табличку: «Дорогие гости! Просьба: с обувью не наступать на ковер, сгибать его или разуваться на досках, а в носках потом наступать на ковер, благодарю!». Разуваемся.

В центре кухни большая русская печь, с Надеждой в доме пока только младший сын Андроник. Надежда немного отличается от других старообрядцев, более открытая, тут же садит нас за стол.

Надежда родилась в Румынии, в старообрядческом селе Камень, населяют его русские — липоване (русскоязычные старообрядцы беспоповцы, проживающие в Румынии, Украине, Молдавии и Болгарии).

В ее семье редко, но говорили на русском, в школе преподавали государственный язык — румынский и родной — русский, в храме все службы проводились на старославянском. Именно в детстве появилась у Надежды мечта жить в России. После окончания университета в Бухаресте Надежда взяла кредит и уехала учиться в Москву в старообрядческое училище. По специальности, журналистом, она так и не работала.

Во время учебы в Москве Надежда познакомилась с будущим мужем, который рассказал о молодой общине в Малиновке. Возвращаться в Румынию Надежда не хотела, там другой подход к службам, другие распевы, традиции. Сочла, что в России корень, источник старообрядческих обычаев и уставов. Поэтому вместе с мужем поехала в Малиновку. Так тут теперь и живут.

— Родственники мужа сказали: «Вот, Леша, не хватило невест в России, надо ее за рубежом найти», а муж говорит: «У меня машина — иномарка, пила — иномарка, у меня и жена иномарка».

Сначала Надежда с мужем были уставщиками в храме — наблюдали за тем, чтобы служба проводилась по всем канонам и традициям. Помогая общине, они вместе следили за ее развитием. В Малиновку приехали семьи из Барнаула и с севера Томской области. Когда Малиновку посетил митрополит Корнилий, отметил, что религиозная жизнь кипит в этой деревне.

— Поначалу моего мужа хотели устроить в Москве, но он сказал, что я буду предателем, если останусь в Москве, меня ждут в Малиновке.

Первое время семье приходилось тяжело, Надежда и Алексей жили в маленькой избушке, которую выделила община, потом построили дом. Надежде приходилось даже работать упаковщицей на птицефабрике — нужно было погашать кредиты.

— Храм новый, надо было организовать церковную жизнь в приходе, собрать хор, церковную школу. Мне это нравилось, я, когда приехала, была как рыба в воде. И не чувствовала, что я чужая, мне все было родное.

— Не хотите ли использовать свои навыки в журналистике и, например, организовать пресс-службу?

Дети Надежды учатся в воскресной школе при храме. Их учат уважать родителей, помогать старикам, приучают к посту и церковной службе. Строгих запретов для детей нет. Старший уже школьного возраста, так что ходит в общеобразовательную школу.

— Можно разрешать все в меру, только в игры компьютерные мы не даем играть, но это не по религиозным причинам, просто не хочу, чтоб их зомбировали. Пусть сами мыслят, творчеством занимаются.

— А что это за картинка на стене?

— Это гамма — лествица, наши ноты называются крюки. С ранних лет мы стараемся приучить детей к церковному пению по крюкам.

— Соблюдаете ли вы какие-то румынские традиции? На каком языке дома говорите?

— Делаю румынский салат, голубцы в виноградном листе «сармале». С детьми по-румынски мало общаюсь, только песенки поем на румынском.

— Что вы хотите изменить в жизни общины?

— Нужно сделать общину более открытой, чтобы люди к нам тянулись. У нас есть недочет в этом плане, мы никакую проповедническую работу не ведем, и в поселке думают про нас, что мы сектанты. Мне лично одна женщина сказала: «Надя, вот ты такая общительная, люди хотят к вам идти, но не идут, боятся, что их выгонят». Поэтому у нас в планах выступить в доме культуры, рассказать о себе и пригласить всех жителей.

— А личные планы?
— Мы хотим переехать в теплые края, в Тамбовскую область, например. Самое главное, жить в России.
— Не жалко будет оставлять общину здесь?
— Жалко, но я думаю, будем ее навещать. У Господа нет расстояния, а самолеты способствуют встречам.